Гордость, мысль, красота… Все об этом давно отгрустили,
Все креститься привыкли, всем истина стала видна…
Я последний язычник среди христиан Византии –
Я один не привык, свою чашу я выпью до дна.
читать дальшеЯ для вас – ретроград, толь душитель рабов и народов,
То ли в шкуры одетый дикарь с придунайских равнин…
Чушь. Рабов не душил я. От них защищал я свободу.
И не с ними, со мной гордость Рима и мудрость Афин.
Но подчищены книги, и вряд ли уже вам удастся
Понять, как мы гибли, притворства и лжи не терпя,
Чем гордились отцы, как страдали, что есть еще рабство,
Как прапрадед сенатор скрывал христиан у себя…
А они пожалели меня подтолкнуть еще малость.
Что жалеть, если смерть не конец, а начало судьбы?
Власть всеобщей любви напрочь вывела всякую жалость,
А рабы нынче все, только власти достигли рабы.
В рабстве равенство их – все рабы, и никто не в обиде.
Сбросить рабство – гордыня. Без рабства любовь нечиста.
Все живут для любви. Даже тот, кто живет ненавидя,
Ненавидит не просто теперь, а во имя Христа.
Нет, отнюдь не из тех я, кто рвется к арене и плахе,
Кто ревел на трибуне у низменной страсти в плену.
Все такие давно поступили в попы и монахи,
И меня же с амвона поносят за эту вину.
Но в ответ я молчу. Все равно я над бездной повисну.
Все равно мне конец. Все равно я пощады не жду.
И, последний язычник, смущаюсь я гордою мыслью,
Что я ближе монахов к их вечной любви и Христу.
Только я не они – сам себя никогда не предам я.
И пускай я погибну, но я не завидую им.
То, что вижу – я вижу. То, что я знаю – я знаю.
Я – последний язычник. Такой, как Афины и Рим.
Вижу ночь пред собой. Для всех еще ясное утро.
Но века – это миг. Я провижу дороги судьбы.
Все в них будет – и жалость, и мудрость.
Но тогда, как меня, их растопчут другие рабы.
За чужие грехи, за чужое отсутствие меры,
Все опять низводя до себя, дух свободы губя.
Ради новой любви, ради новой, немыслимой веры,
Ради нового рабства. Тогда вы поймете меня.
Как хотелось мне жить, хоть о жизни давно отгрустили,
Как смысла искал, как я верил в людей… до поры.
Я последний язычник среди христиан Византии,
Но отнюдь не последний, кто видел, как гибнут миры.